Забытая годовщина: как возник и исчез Иерусалим Восточной Прибалтики

"Люцин был для меня городом радости в познании Торы", - писал в 1931 году основоположник религиозного сионизма и к тому времени Главный ашкеназский раввин подмандатной Палестины Авраам Ицхак Кук. "Святой град в сердце галута", - вторил ему будущий главный редактор религиозно-сионистского издания "Ха-Цофе" Шабтай Дон-Ихье. "Святой град – Иерусалим Латвии, обитель Торы и метрополия сионизма", - пояснял два десятилетия спустя израильский раввин Зеэв Арие Рабинер.

Люцин, позже переименованный в Лудзу, находится в Латгалии (Восточная Латвия), которую, в свою очередь, называли Латвийской Палестиной. Каких-то 100 с небольшим лет назад евреи составляли в этом провинциальном городке большинство населения. Выступить перед ними считали своим долгом лидер ревизионистского течения сионизма Зеэв (Владимир) Жаботинский и классик современной поэзии на иврите Хаим Нахман Бялик.

Лудза подарила миру огромное для маленького местечка множество писателей, ученых, журналистов, художников. Здесь родились американский писатель Аврахам Сойер, один из отцов советской лабораторной диагностики Арон Альтгаузен, живописец Илья Чашник (чьи работы представлены в Третьяковке и Русском музее), советский и израильский кинорежиссер Герц Франк. Лудзенские же раввины пользовались авторитетом во всей Восточной Европе, становились духовными наставниками других общин не только в Латвии, но и в Литве, Эстонии, России (один из них в начале ХХ века был раввином Казани). Учеба в этом местечке, по признанию упоминавшегося Кука, оказала на него огромное влияние. Еще до того люцинские евреи были среди основателей иерусалимских кварталов Нахалат-Шива и Меа-Шеарим, больницы "Бикур-Холим". Таким образом, этот городок по своему значению в еврейском мире не уступал крупным диаспоральным центрам Европы.

Ровно 71 год назад "Иерусалим Латвии" был уничтожен. Теперь даже для израильских историков его название ничего не значит. О великом прошлом "Святого града" напоминают лишь отклики в старых книгах, да покосившиеся и поросшие бурьяном надгробья еврейского кладбища Лудзы.

Хазары в прибалтийских лесах

Лудза расположена на восточной периферии Латвии. Город и его окрестности сегодня представляют собой одну из самых отсталых областей этой республики (о чем свидетельствует хотя бы состояние тамошних дорог). Но в прошлом данный район занимал далеко не последнее место в европейской торговле и политике. Это было обусловлено тем, что восточные окраины Латгалии служили связующим звеном между балтийским регионом, примыкавшим к Скандинавии, и восточнославянскими землями. На протяжении длительного периода, начиная с VIII-X столетий вплоть до включения Латгалии в состав Российской империи в конце XVIII в., через эти места пролегала часть региональных маршрутов, по которым осуществлялась торговля и военно-политическая экспансия с запада на восток и в обратном направлении.

Особое значение имело включение в X в. реки Даугава (латвийский отрезок Западной Двины) в систему маршрутов международной транзитной торговли. Проходивший через Восточную Прибалтику "Путь из варяг в греки" связывал страны Скандинавии с землями славян и Кавказом, а оттуда с Ближним Востоком. Еще советские историки отмечали, что в районе Лудзы в то время проходила сухопутная дорога, пересекавшая водный путь по Даугаве на юге Латгалии. Здесь же пролегали торговые маршруты из Пскова на запад. "Лудза находится в выгодном географическом местоположении у транзитных дорог, которые связывают Даугаву и реку Великую (Псковская область)", - отмечают современные исследователи этого региона. Поэтому еще в советской исторической науке Лудза была признана "выдающимся торговым центром" VIII-XIII столетий.

Свидетельством тому служат многочисленные археологические памятники, обнаруженных в районе города. Среди них выделяются клады арабских монет Х в., украшения и оружие восточного производства, датируемые VIII-XI вв. Эти древности подтверждают роль данной местности в средневековой международной торговле, но косвенно могут свидетельствовать и о еврейском присутствии в районе Лудзы в IX-X столетиях.

Хотя, согласно сохранившимся документальным сведениям, евреи стали селиться здесь значительно позже (на юге Латгалии с начала XVIII в., непосредственно в Лудзе с середины того же столетия), первые иудеи могли появиться в этом районе гораздо раньше. Именно в IX-X вв. еврейские купцы, которых арабские летописцы называли "Аль-радания" (рахдониты), занимали исключительное положение в международной торговле. Экономические связи Центральной Европы с восточнославянскими землями, которые осуществлялись в том числе через Восточную Прибалтику, были в руках еврейских купцов. Этому способствовала лидирующая роль Хазарского каната в Восточной Европе. Через его владения пролегали основные маршруты из Прибалтики на юг – в сторону Кавказа, Центральной Азии, Арабского Востока. Поэтому еще советские историки отмечали весьма вероятное участие в этот период "хазарских посредников" в торговых сношениях Латгалии с восточными странами. А как раз в IX-X вв. иудаизм стал основной религией правящей элиты Хазарского каганата, которая в международной торговле покровительствовала купцам "Аль-радания". Те же за пределами Хазарии опирались на еврейские общины, а в ключевых точках транзитной торговли создавали собственные фактории.

Лудза, несомненно, являлась одним из таких центральных пунктов на границе земель славянских и балтийских народов. Здесь находились крупные городища латгалов (восточных прибалтов), контролировавшие транзитные маршруты в этом районе. Не случайно, каменный замок, воздвигнутый крестоносцами на рубеже XIV-XV вв., развалины которого сохранились в Лудзе по сей день, занимал место более древнего деревянного укрепления. Под его защитой среди поселений латгалов могла находится фактория купцов "Аль-радания" и возникшая вокруг нее небольшая еврейская община.

Еврейские хутора

Еврейское присутствие в этих местах могло сохраниться и в последующий период – в XI-XIII вв. (скорее всего, этим объясняется "внезапное появление" в Лудзе целой общины в XVI в. за сто лет до начала миграции сюда евреев-ашкеназов). В то время основные торговые связи Латгалии переориентировались на крупные центры Киевской Руси, пришедшей на смену Хазарскому каганату в региональной политике и экономике. А там уже существовали еврейские общины, самой известной из которых являлась киевская, с хазарских времен участвовавшая в транзитной торговле. В XII столетии политическое и культурное влияние русских княжеств в Латгалии заметно усилилось. Вместе с этим должно было произойти и усиление связей местных евреев со славяноязычными соплеменниками на востоке (в более поздний период, с конца XVIII в. до начала XX в., евреи Латгалии, в том числе Лудзы, в отличие от единоверцев в других областях Латвии, являлись интегральной частью российского еврейства).

В XIII в. Латгалия, включая Лудзу (Люцин), была завоевана немецкими крестоносцами, которые не терпели евреев на покоренных землях. Как и семь столетий спустя, многие иудеи наверняка были вынуждены спасаться бегством на восток. Там общины хоть и пострадали от монгольского нашествия и междоусобных войн русских князей, но в Киеве и Великом княжестве Литовском, включавшем Смоленск и территории Белоруссии, славяноязычные евреи сохранились (на рубеже XIV-XV вв. они растворились в массе переселенцев из Западной и Центральной Европы – ашкеназов, говоривших на идиш).

Но даже во времена правления в Люцине крестоносцев в окрестных деревнях и на хуторах, которые они практически не контролировали, еврейское присутствие, по-видимому, сохранялось. Косвенным тому подтверждением может служить тот факт, что через два столетия после завершения германского владычества в Латгалии в Люценском уезде насчитывалось более 660 евреев, но в самом городе жили лишь 32 из них. Немцы отказались от этого региона в пользу поляков в 1559 году. По данным авторитетного израильского историка восточноевропейского еврейства Дова Левина, к тому времени в Люцине существовала небольшая иудейская община. Левин отмечает, что когда летом 1577 года русский царь Иван Грозный захватил город, евреи оттуда (снова) бежали, но пять лет спустя, с восстановлением польской власти, вернулись.

Включение Латгалии в состав Речи Посполитой (федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского) в 1582-1772 годах способствовало проникновению ашкеназов в этот регион. Их приток в Латгалию начался в 1648-1658 годах после погромов на Украине, учиненных войсками гетмана Хмельницкого. Очевидно, как и в восточнославянских землях, они быстро ассимилировали немногочисленных местных соплеменников. По прошествии ста лет (1766) численность латгальских евреев составляла уже более 3000 человек.

Испанские Доны

Возникновение "современной" общины Люцина, просуществовавшей до Второй мировой войны, относится к 1760-м годам. Согласно преданию, оно связано с историей "святого" Моше Бен-Давида, принявшего мученическую смерть за отказ перейти в католичество по требованию польского помещика. Иудей, не пожелавший отказаться от веры отцов, был сожжен на костре. Соплеменники собрали его прах и захоронили. Так в этом местечке появилось еврейское кладбище. Согласно же инвентарному списку домохозяев люцинского староства от 1765 года, в то время два еврея имели в Люцине торговые лавки. В 1784 году здесь уже было 27 еврейских торговцев. В целом из 1491 человека, приписанных к Люцину, 981 были евреями (почти 66% населения).

Росту численности общины способствовало включение Люцина в состав Российской империи (1772), а затем и в "черту оседлости". Как следствие, в 1815 году здесь жили 1176 евреев, в 1847 – 2299 человек. В начале XIX века эта община уже занимала заметное место в российском еврействе. Одним из представителей Витебской губернии на собрании еврейских общин Западной России, которое проходило в Вильно в 1818 году, был избран люцинский купец Иекутиэль Зискинд-Леви.

По его инициативе еще в 1786 году из-под Пскова прибыл знаток Танаха и Талмуда Зеэв-Вольф Альтшулер, ставший первым раввином общины. Однако своей славой "Иерусалима Латвии" Люцин обязан династиям раввинов Циони и Дон-Ихье, связанным друг с другом родственными узами. Первый из них Давид Циони прибыл из внутренних районов Витебской губернии в 1806 году. Его последователи из обоих родов являлись духовными наставниками люцинских евреев в течение почти полутора столетий. Они превратили это местечко в крупный центр талмудической учености и каббалы в масштабах всей Восточной Европы. В Люцине обучались еврейские юноши из других районов Латвии, например, упоминавшийся основоположник религиозного сионизма Ицхак Авраам Кук. В свою очередь, сыновья и внуки местных раввинов становились духовными лидерами общин не только в Латвии, Литве, Эстонии и России, но даже в Эрец-Исраэль. Так, в начале ХХ века выходец из Люцина Бен-Цион Циони стал раввином в городе Луга (совр. Ленинградская обл.), его брат Давид Циони – раввином в Казани, а их земляк Моше Левин – в мошаве Явниэль, основанном неподалеку от озера Кинерет.

Ключевую роль в формировании люцинского центра иудейской учености сыграл род Дон-Ихье. Один из его представителей Элиэзер Дон-Ихье, происходивший из Белоруссии, вначале учился у духовного наставника люцинской общины из династии Циони, позже женился на его дочери и в 1876 году сменил тестя в качестве местного раввина. Но то был не просто крупный знаток "галахи", а отпрыск старинного рода известных талмудистов, каббалистов и политических деятелей Испании и Португалии. Когда евреи были изгнаны из этих стран в конце XV столетия, часть семейства переселилась в город Шпайер на юго-западе Германии. Там они стали называться Шапира по названию нового места жительства. В 1749/1750 году раввин Йешаягу Шапира переехал из немецкого Кенигсберга в белорусский город Ушачь. Его сын Барух взял себе прежнюю фамилию Дон-Ихье. Элиэзер Дон-Ихье, ставший раввином Люцина в 1876 году, был одним из его праправнуков.

Кстати, отпрыски этого рода были не единственными потомками испанских евреев, которые осели в этом латвийском местечке. Подборка сведений по генеалогии еще нескольких семей лудзенских евреев, составленная в тель-авивском Музее диаспоры, свидетельствует, что были там и другие "изгнанники" с Пиренейского полуострова. Так, в Лудзе жили десятки семейств с фамилией Фальков. Она происходит от танахического Йеошуа бин-Нуна, который получил в иудейской традиции прозвище "сокол". Многие испанские евреи, названные в его честь, переселившись во Франкфурт-на-Майне стали называть себя Фальк (сокол по-немецки), а их потомки в Российской империи превратились в Фальковых.

Латгальские потомки царя Давида

Последний раввин Люцина Бенцион Дон-Ихье (Донхин) объяснял в 1912 году на страницах петербургского издания "Еврейская старина", что его город называется "Латвийский Иерусалим" из-за множества живущих там раввинов и талмудистов. Этой же версии позже придерживался израильский исследователь люцинской общины Зеэв Арие Рабинер.

Однако при изучении жизнеописаний духовных деятелей Люцина сложно не заметить их особое отношение к Иерусалиму. Еще в начале XIX столетия уроженец этого местечка Яков бен-Мендель был одним из лидеров движения возвращения в Сион учеников Виленского Гаона Элиягу бен-Шломо Залмана (1720-1797). Как и его учитель, Бен-Мендель считал, что это будет предвестием прихода Миссии, которого они ожидали в 1840 году. Бен-Медель осел в Иерусалиме, приняв активное участие в основании йешивы "Эц-Хаим" в Старом городе (ныне одно из старейших в Израиле религиозных учебных заведений). В 1864 году он отправился в Европу для сбора средств на создание в Иерусалиме больницы ашкеназских евреев, которая была открыта пять лет спустя ("Бикур-Холим"). Его сын Йехошуа Якобзон был одним из инициаторов расселения евреев за стенами Старого города, участвовал в планировании и строительстве иерусалимских кварталов Нахалат-Шива, Бэйт-Давид и Меа-Шеарим.

За несколько лет до отъезда Бен-Менделя на Святую землю раввин Люцина Альтшулер издал в белорусском Шклове (где как раз собирались ученики Виленского Гаона, готовясь к "возвращению в Сион") монументальный труд о Третьем Иерусалимском храме. Работу в этом направлении продолжил его преемник раввин Давид Циони. После своей смерти в 1809 году он оставил рукописное сочинение о ритуалах богослужения в Иерусалимском храме. Позже исследования продолжал люцинский ученый Аарон Зелиг Де Глин, обобщивший большинство еврейских источников о Храме.

Тяга люцинских евреев к этой тематике была вызвана мессианскими настроениями, получившими в то время распространение в среде литовско-белорусского еврейства. Возможно, под их влиянием в начале XIX века внучка раввина Давида Циони была выдана замуж за Шабтая Дон-Ихье из города Дрисса в Белоруссии. Согласно генеалогическому древу, династия Дон-Ихье ведет свое происхождение от самого царя Давида, один из потомков которого, согласно пророчествам, и будет Мессией. А еще средневековые талмудисты и знатоки каббалы предсказывали, что именно Спаситель из рода Давида воздвигнет в Иерусалиме Третий храм.

От каббалы к сионизму

Несомненно, мессианские чаяния семейства Дон-Ихье, усиленные ощущением личной причастности к грядущим событиям, возымели мощное воздействие на молодого Авраама Ицхака Кука. Будущий идеолог религиозного сионизма в 1878-80 годах учился в Люцине у раввина и каббалиста Элиэзера Дон-Ихье.

Активное участие представителей влиятельных родов Дон-Ихье и Циони в сионистском движении в значительной мере обеспечило ему популярность в Люцине. Уже в октябре 1886 года здесь отрылось отделение религиозно-сионистской организации русских евреев "Ховевей Цион". Это произошло по прошествии лишь двух лет с момента ее создания. К концу того же года численность местных членов "Ховевей Цион" составляла 45 человек. В 1890-х на заселение Палестины отправились первые люцинские сионисты.

Раввин Элиэзер Дон-Ихье всячески проповедовал важность возвращения в Сион. Его сын Бенцион принимал активное участие в деятельности кружка "Ховевей Цион" во время учебы в Воложинской йешиве (Литва). В мае 1917 года он был направлен делегатом от Латгалии на Седьмую Всероссийскую конференцию сионистов в Петрограде. В ноябре того же года после оглашения Декларации Бальфура, поддержавшей идею создания "национального очага" в Палестине, раввин Дон-Ихье устроил праздничное собрание в главной синагоге Люцина. В 1921 году он обратился с воззванием к латвийским евреям принять участие в сионистском движении. Его племянник Йехуда Лейб Дон-Ихье являлся одним из основателей религиозно-сионистской партии "Мизрахи". В свою очередь, Бенцион Дон-Ихье создавал ее отделение в Латвии. Его сын Шабтай отправился в Палестину, где на протяжении 32 лет был главным редактором газеты "Ха-Цофе", служившей рупором религиозного сионизма. Он же впоследствии стал депутатом Кнессета от партии МАФДАЛ.

Но в самом Люцине, переименованном в Лудзу, в 1920-х стали преобладать левосионистское и ревизионистское движения. По итогам выборов 1925 года из 20 депутатов городской думы пятеро представляли сионистские партии. На парламентских выборах 1928 более половины голосов (1077) еврейских избирателей в Лудзенском уезде были отданы за сионистов-социалистов. Пять лет спустя они же получили здесь большинство голосов (210) на выборах во Всемирную сионистскую организацию, второе место заняли сионисты-ревизионисты (196).

На этом фоне особой популярностью среди молодежи пользовались левосионистская организация "Ха-Шомер ха-цаир" и "Бейтар". Деятельность последнего приобрела массовый характер после посещения Лудзы Зеэвом Жаботинским в 1923 году. Десять лет спустя местные активисты уже входили в руководство "Бейтара" не только Латвии, но и всей Прибалтики. Целые группы лудзенских "бейтаровцев" нелегально отправлялись в Палестину. Там они вступали в ряды подпольной организации ЭЦЕЛЬ, боровшейся против англичан. Особенно заметную роль уроженцы Лудзы сыграли в формировании ЛЕХИ, отколовшейся от ЭЦЕЛЬ в 1940 году. Так, Зелик Зак (Саадия Жак) стал личным охранником лидера этой организации Авраама Штерна (Яира). Герцль Амикам (Варгафтик) впоследствии создавал по заданию руководства подпольную сеть ЛЕХИ в Европе. Залман Равдель руководил многими операциями против британцев.

Гибель "Святого града"

Период независимости Латвии (1920-40) стал "золотой осенью" лудзенской общины. В 1935 году ее численность составляла 1518 человек (27% жителей города). 8 из 20 депутатов городской думы были евреями. Из 302 магазинов и мастерских 191 принадлежал евреям. В Лудзе действовали семь синагог, несколько хедеров, начальная школа с преподаванием на иврите, еврейская библиотека, типографии.

В июне 1940 года Латвия была аннексирована Советским Союзом. В Лудзу вошли части Красной Армии. Представители еврейской бедноты приняли их с большим воодушевлением. Еврейские коммунисты вышли из подполья. 30 из 50 бойцов сформированного в городе Батальона рабочей гвардии составляли евреи. Еврейские коммерсанты, национально настроенная интеллигенция и деятели сионистского движения, особенно "бейтаровцы", с большой тревогой восприняли установление советской власти.

Как в Западной Украине и Западной Белоруссии годом ранее, новые хозяева запретили любые еврейские политические движения, преподавание и культурную деятельность на иврите. 14-15 июня 1941 года органами НКВД были арестованы 30 евреев – ведущие общественно-политические деятели общины, крупные магнаты, сионистские активисты. Все они были отправлены в Воркуто-Печерский ИТЛ Кировской области, в большинстве своем там и погибли. Их жены и дети были высланы на спецпоселения в Красноярском крае, откуда смогли вернуться лишь в 1956 году.

Через полторы недели после этой "спецоперации" советские работники стали спешно покидать Лудзу. Одновременно прибывали беженцы из Литвы. Они первыми рассказали о массовых убийствах евреев на территориях, занятых немцами.

Многие беженцы, как и некоторые местные латыши и поляки, советовали лудзенским евреям поскорее бежать в Россию. Люди стали обращаться за советом к раввину Бенциону Дон-Ихье. Но тот наотрез отказался уехать из города и призвать евреев к бегству. К тому же, после июньских арестов многие более чем настороженно относились к советской власти. А старики недоверчиво отзывались о рассказах беженцев из Литвы, вспоминая, как прекрасно уживались с немцами во время Первой мировой войны. И хотя, как и в других регионах Прибалтики, Украины и Белоруссии, организованной эвакуации гражданского населения не было, граница с Россией пролегала совсем близко от Лудзы и те, кто хотели, пусть без всякого имущества, имели возможность бежать в последние дни июня – в начале июля. Так поступили десятки семей, пережившие войну в Ивановской области, на Урале, в Средней Азии. Вглубь СССР бежали и многие молодые активисты сионистских организаций, впоследствии вступившие в ряды Латышской стрелковой дивизии Красной Армии.

3 июля в город вошли части вермахта. Сразу были помещены в тюрьму около 150 еврейских беженцев из Литвы и других областей Латвии. Уже 15 июля многие из них были расстреляны. Одновременно латыши, русские, поляки устроили грабеж еврейского имущества. Местные коллаборационисты согнали около 1000 евреев в гетто, занимавшее несколько улиц. В конце июля латыши и поляки провели первый расстрел около 40 "своих" лудзенских евреев. Среди них был Бенцион Дон-Ихье – последний раввин из древней династии.

17 августа 1941 года еврейская община Лудзы была уничтожена. В тот день местные латыши, поляки и русские расстреляли более 800 человек. Согласно послевоенным показаниям одного из палачей, "в первую очередь расстреляли мужчин, а потом женщин и детей, причем матери должны были детей брать на руки... Дети составляли примерно треть расстрелянных". Другой участник той массовой казни вспоминал, "как только заканчивали отбирать ценные вещи и имущество гнали к месту расстрела". Там уже распоряжались начальник городской полиции Янис Оше, старшина уезда Антон Рушко и городской голова Антон Каупуж. Евреев расстреливали латыши "из двух станковых и двух ручных пулеметов русского образца". Затем начальник тюрьмы Купровский и надзиратель Шкирманд прошлись вдоль рва и достреливали еще живых из наганов. Пытавшихся бежать забивали дубинами. Поодаль стояли трое немецких офицеров. Они лишь наблюдали за действиями местных палачей и не участвовали в убийстве евреев.

Несколько десятков человек, в основном рабочих-специалистов, оставили в гетто. Часть из них в октябре 1941 года была отправлена в Даугавпилс. Остальных расстреляли в окрестностях города. Последние лудзенские евреи были уничтожены в августе 1942 года. Из всех оставшихся под нацистской оккупацией уцелели лишь 4 человека, спасенных местным жителем Антоном Кукревичем, который работал электриком в полиции.

Лудзенские герои

В течение своей полуторавековой истории лудзенская община породила множество выдающихся раввинов, талмудистов, писателей, журналистов, ученых, художников. Но когда грянула война, еврейские парни и девушки Лудзы стали настоящими войнами. Более 160 человек, в том числе около десятка женщин, сражались с нацистами в рядах Красной Армии, в подполье Рижского гетто, в партизанских отрядах в Латвии и Белоруссии, в Британской армии. Это порядка 15% от численности еврейской общины Лудзы в июне 1941 года.

Большинство воевало в составе Латышской стрелковой дивизии, сформированной в сентябре 1941 года в районе Горького (Нижний Новгород). По свидетельству бывшего комдива Вейкина, в общей сложности евреи составляли 30% личного состава. В некоторых подразделениях они были в абсолютном большинстве, поэтому учебные занятия приходилось вести на идиш.

Значительную часть бойцов Латышской стрелковой дивизии из Лудзы составляли бывшие активисты "Ха-Шомер ха-цаир" и "Бейтара". Были среди них и представители старинного рода раввинов Циони.

Лудзенские евреи служили в пехотных и танковых частях, в артиллерии, разведке. Большинство погибло в боях на территории Ленинградской, Новгородской и Псковской областей, в боях за освобождение Латвии. Остальные сражались затем в Польше, Словакии, Германии. Последним из лудзенских евреев, погибшим во Второй мировой войне, был Ицхак Филин, павший 11 мая 1945 года в окрестностях города Пльзень (Чехия) в ходе операции по уничтожению остатков дивизий СС, отступивших из Праги. После победы над нацистской Германией несколько евреев Лудзы были переброшены в составе своих частей на Дальневосточный фронт. Некоторые выходцы из этой общины были удостоены высоких боевых наград, в частности орденов "Красной Звезды", "Славы" и "Николая Невского".

Исчезла даже память

После войны лишь часть уцелевших бойцов вернулась в родной город. Остальные осели в Риге, в других городах Советского Союза. Некоторые сионистские активисты, вернувших с фронта, в 1945-46 годах приняли участие в организации нелегальной репатриации из Прибалтики ("Бриха") и сами уехали в Палестину. Среди них была Эстер Манькова, бывшая активистка лудзенского отделения "Ха-Шомер ха-цаир". В 1948 году она прибыла в Израиль, впоследствии стала писательницей. Ее сын Эфи Эйтам в 2002-2004 годах возглавлял министерства национальных инфраструктур и строительства.

В конце 40-х – в 50-х годах в Лудзу с фронта, из эвакуации и ссылки вернулись несколько сот евреев. В последующие два десятилетия почти все они покинули этот город, в основном перебравшись в Ригу. В 70-х – 90-х семьи бывших лудзенских евреев в подавляющем большинстве репатриировались в Израиль или эмигрировали в Америку и Германию. Лишь очень не многие, в основном дети и внуки от смешанных браков, сегодня живут в столице Латвии. Кроме того, сотни потомков лудзенских евреев есть в Бразилии, ЮАР, Аргентине, США. Это – внуки и правнуки эмигрантов первых десятилетий прошлого столетия.

В большинстве своем даже русскоязычные израильтяне, чьи предки поколениями жили в Лудзе, ничего не знают об этом. Дети, внуки и правнуки выходцев из этой общины родились в Риге или других городах СССР и оттуда репатриировались в Израиль. Собственно уроженцы Лудзы, за исключением немногих представителей послевоенного поколения, уже умерли. В свою очередь, потомки переселенцев из Латвии начала ХХ века, в третьем-четвертом поколениях живущие в Израиле, ЮАР и Америке, как правило, вообще не помнят о своих "русских" корнях. Многие из тех, кто живут в ЮАР, Аргентине, Бразилии и США, в результате смешанных браков ассимилировались.

Шабтай Дон-Ихье, сын последнего лудзенского раввина, говорил, что человек жив покуда о нем помнят. Если так, то "Иерусалим Латвии", представлявший собой одну из самых уникальных и выдающихся еврейских общин Восточной Европы, исчез уже почти полностью.