Шёл 1941 год. В ноябре уже выпал снег, город лежал в сугробах.
Немцы были под Москвой. Воронеж находился на военном положении.
Оборонные заводы города эвакуировались на Восток. Авиационный завод, где
муж Веры служил инженером, готовился к эвакуации. Демонтаж станков и
оборудования шёл круглые сутки.
Вера с маленькой дочкой в доме на Бестужева, что за старой синагогой, готовила обед.
В плите потрескивали дрова, давая тепло и уютный свет. У калитки дома
извозчик остановил лошадь, запряженную в санки. Алекс быстро вбежал в
кухню и сказал:
- Вера, собирайся. Эшелон подали.
Он залил огонь в печке водой, сразу стало холодно и неуютно.
На сборы было полчаса. Девочка прижимала к себе куклу и никак не хотела
укладывать ее в чемодан. Так и сели в санки с чемоданами и дочкой,
прижимавшей куклу маленькими ручками в варежках.
Санки, запряженные лошадкой, легко покатились вниз, в сторону реки по
заснеженной улице. Вера последний раз взглянула на свой дом. Она ещё не
знала, что он будет разрушен в 1942 году.
Санки мчались по набережной к мосту, через мост, мимо ВОГРЭСа, по левому
берегу к станции Придача, куда был выставлен эшелон. Оборудование
завода было погружено, людей разместили в вагонах «теплушках», с печкой и
нарами в два яруса. Когда состав тронулся, в это же время, с взлетной
полосы авиационного завода поднялись истребители, и двинулись в сторону
движения поезда, сопровождая состав. Людей и технику надо было сберечь
от налетов немецких бомбардировщиков.
По дороге состав подвергался налетам немецкой авиации. Поезд шёл
медленно, часто останавливался и подолгу стоял, пропуская эшелоны с
солдатами и техникой, идущие из Сибири на фронт.
Вера с мужем и дочкой были в пути почти месяц. Наконец состав остановился в поле.
- Выходите! Приехали! – объявил кто-то.
Люди стали выбираться из вагонов прямо в глубокий снег. Вера выбралась
на насыпь, с чемоданами, дочку она тащила за руку. Алекс не мог помочь
ей, потому что отвечал за разгрузку оборудования завода. Члены семей
работников завода выбирались из вагонов, попадая в глубокий снег. Надо
было двигаться через поле, в сторону бани.
Вере было трудно идти с чемоданами и дочкой, она ждала второго ребенка,
который должен был родиться со дня на день. Девочка с трудом вытаскивала
маленькие ножки, обутые в валенки, из глубокого снега, торопилась за
матерью. Она замерзла, и начала плакать, как любой маленький ребенок,
испытывающий крайние неудобства и усталость. Тащить на себе чемоданы и
маленького ребенка у Веры не было сил.
Какой-то мальчик, лет пятнадцати, увидев бедственное положение молодой
женщины, взял девочку на руки. Девочка продолжала громко орать, тогда
парень расстегнул свою фуфайку и закутал в нее ребенка, прижав к себе.
Наконец путники преодолели снежное поле. Оказались в тепле бани, из
двери которой валил пар.
Когда Вера сняла с дочки варежки и валенки, то оказалось, что девочка
отморозила ручки и ножки. Кто-то предложил растереть маленькие ноги
снегом, кто-то согрел воды. Люди согревались кипятком и теплом хорошо
натопленного помещения.
Алексу с женой и дочкой предоставили комнату в полуподвале гостиницы на
набережной, окна под потолком комнаты выходили на Волгу. Первое время
домой с завода он приходить не мог, был очень занят, спал у станков по
несколько часов в сутки. Сталин звонил на завод каждый день.
Производство штурмовиков ИЛ2 удалось наладить за считанные месяцы.
В ветреный морозный день Вера с дочкой вышла из гостиницы и пошла за хлебом.
Пройдя несколько кварталов, увидела продуктовый магазин. Из дверей
магазина тянулась огромная очередь, конец очереди терялся в переулке.
Бабы, укутанные в теплые пуховые платки поверх полушубков и тулупов,
обутые в валенки, переминались с ноги на ногу от пронизывающего холода и
ледяного ветра.
На Вере были короткие ботики и маленькое пальтишко с меховым воротником.
В таких ботиках было хорошо прогуливаться по Большой Дворянской в
Воронеже в солнечные зимние дни. Сейчас же Вера ощутила всю нелепость
своего наряда, не подходящего ни для эвакуации, ни для холодного
морозного дня в чужом городе на Волге.
- Беженка, беженка,- услышала Вера перешептывание в очереди, обращенное в ее сторону.
Дыхание перехватывало от морозного воздуха, маленькая дочка тянула за
руку, ни сегодня – завтра должен был родиться на свет второй ребенок.
Стоять в очереди несколько часов, беременной женщине, легко одетой для
суровой зимы, с маленьким ребенком, недавно обморозившим ноги, было
невозможно. Хлеба дома не было совсем.
- Роза! Роза! Где ты ходишь? Я за тобой занимала, - вдруг услышала она
незнакомый голос. В самом начале очереди Вера увидела устремлённые на
себя еврейские глаза женщины, позвавшей молодую беременную женщину с
ребёнком по имени. Их взгляды встретились. Вера подошла к ней и стала
впереди.
После этого случая Вера больше не встречала ту женщину, может быть, и та
вспоминала эту мимолетную встречу через много лет. Так и остался в
памяти чужой заснеженный город и женщина с еврейскими глазами, такими же
пронзительными, как у неё самой.
